Пилот вне закона - Страница 57

Но это было только начало! Через сутки их подобрал конкордианский фрегат! Его послали искать и спасать пропавший номерной фрегат. Коллег не нашли — надо полагать, их сбили «психи», зато нашли двух живых свидетелей!

Салману, конечно, здорово повезло, иначе он неминуемо скончался бы от сепсиса. Хорошего, однако, мало. Носители очень больших секретов попали в лапы чужого, хоть и дружественного государства. Док отлично понимал, что рассказать придется все. А это конец — с таким фактом в биографии долго не живут.

Именно тогда от переживаний в его мозгу сдвинулись некие важные шестеренки, что сказывалось по сей день. Он умудрился взять в заложники капитана! Тот пришел в медбокс лично побеседовать с собратьями по Великорасе, а собрат взял и приставил скальпель к горлу. Пришлось вести фрегат куда прикажут, а приказали лететь в Тремезианский пояс, система Шао.

По прибытии Док заблокировал маршевые двигатели и главную энергетическую установку, прихватил Салмана, угнал флуггер — и был таков! Пока клоны разбирались с управляющим «железом» звездолета, они были вне досягаемости.

Это означало неминуемый мучительный конец от жажды, удушья или холода, потому как куда ты денешься на флуггере? Неизвестно что творилось в душе бывшего сотрудника Медуправления Флота. В космосе они провели трое суток, а за это время крыша могла уехать очень далеко, и она уехала.

Салману было проще — он почти всю дорогу валялся без сознания, а вот Док… С ним сделалось очень нехорошо, и шрам на душе он носит до сих пор.

Однако личные записи этой парочки в Книге Судеб не оканчивались в этом месте точкой. Это была лишь запятая! На четвертые сутки флуггер был подобран буксиром «Эрминия», принадлежащим «Синдикату TRIX».

— Вот такая история, Андрей. Давайте, мужики, не чокаясь, за моих пацанов, которые домой не вернулись, — закончил Пино и поднял стакан. — А… Михальский спит? Черт с ним. Ну, земля пухом!

Огненосного спирта я не почувствовал. Как представлю: трое суток в космосе с умирающим на руках… Мороз по коже! Да и быль весьма поучительная, с многочисленными слоями морали. В некотором роде мы с Салманом товарищи по несчастью — я тоже пал жертвой служебной необходимости.

Я уж собрался нарушить тягостное молчание своим алаверды, когда ожила селекторная связь. Да как ожила!

— Братья и сестры! — Громовой голос разнесся под подволоком, многократно рикошетируя от переборок и палубы. — Кормчий ждет вас в Храме Воздаяния! Спешите, братья и сестры!

— Мля-а-а! — протянул Пино. — Буди Михальского. Детоксин есть?

— Есть. Ты собрался вот так идти пред ясны очи?

— Как так?

— Полуголый!

— И правда. — Салман принялся одеваться, я растолкал Кевина, оделил всех детоксином, и мы пошли в Храм.

В Храме было людно. За кафедрой уже стоял Блад в своем неизменном смокинге — торжественная снежно-белая фигура на фоне пылающего креста. Наша троица расположилась в последнем ряду, чтобы не мозолить глаза похмельным видом, так как детоксин еще не успел осадить алкоголь.

Часы над входом пробили полдень, и Блад начал:

— Братья! Сестры! Вспомните себя прежних так, как я вспоминаю себя! Я был слаб, вял и ленив. Я был мелок душой и желаниями. Но все изменилось. Для меня, для вас. А скоро мы изменим весь мир! Потому что наша семья, семья сильных, свободных людей, еще не так давно состояла из пятидесяти человек, всего пятидесяти…

Кормчий выдержал паузу и воздел очи к светильникам-факелам.

— Но что это были за люди! Огонь в наших сердцах поднял семью на вершины могущества! Сегодня число наше воистину велико, и мы сильны, как никогда! Пришло время бросить вызов нечестивому и глупому миру вне этих священных стен! Я собрал вас, чтобы объявить об этом…

Его слова потонули в тысячеротом реве. Пираты вскакивали на скамьи, орали и потрясали кулаками. Блад поднял руку, призывая к тишине.

— Но сначала, чтобы укрепить ваши сердца, я прочитаю несколько строк из «Скрижалей Праведных». Слушайте же.

Он начал декламировать, видимо, наизусть:

— Когда человек делает что-то, его душу тревожит вопрос: чем отзовется мое дело? Какова мера ответственности? Что будет дальше? Смогу ли завершить начатое? Братья, говорю вам: это голос слабости, голос так называемой совести, которая есть не что иное, как признак спящего разума.

Пробужденный, сильный человек действует! Потому что никому не дано прозревать будущее, потому что никому не узнать путей Рока. Глупо даже пытаться! Нет никакого будущего, ибо его еще нет, и нет никакого прошлого, ибо его уже нет. Есть только вечное сейчас, что в полной мере осознает сильный человек, если он силен.

Поэтому сильного человека не тревожат ненужные вопросы, он не слушает оправданий так называемой совести.

Говорю вам, братья: глупо тревожиться о несуществующем! Человек живет сейчас, сегодня. Все, что грядет изо дня завтрашнего, нам изменить не дано, но будем же действовать сегодня и сейчас!

Сильный человек осознает бессилие всякой рефлексии. О да! Совесть легко находит оправдания, только бы человек не проснулся и не решился действовать! А вдруг мое дело нанесет вред кому-то? Хочу ли я? Могу ли я? Чушь! Сильный человек силен только тогда, когда простил себе все прегрешения, кроме лени и слабости! Только бездействие греховно!

Поэтому вспомним, братья, первые слова силы: делай что должно, и будь что будет! И вспомним, братья, вторые слова: после нас хоть потоп!

Колоссальный зал накрыла абсолютная тишина, как тогда, в день моего кровавого «крещения». Только теперь я смотрел на Кормчего с другой стороны и чувствовал, как мой взгляд и мой слух становятся совокупным взглядом и слухом тысячной толпы, которая сидит и ждет следующего слова вождя.